Я глубоко признателен Институту Пандито Хамбо Ламы Итигэлова и его руководителю Я.Д.Васильевой, без помощи которых это выступление не смогло бы состояться.

Уважаемые коллеги! Карма, судьба или провидение собрали нас здесь сегодня, личные устремления или энтузиазм и доброта организаторов – ответ у каждого собравшегося свой. Тем не менее, рискну утверждать, что есть личность, собравшая нас среди этих стен как читателей уникального послания, как соучастников великого и загадочного события, с которым редко встречается человечество. Разумеется, я говорю о высокочтимом мной XII Пандито Хамбо Ламе Итигэлове и его новом диалоге с людьми. На мой взгляд, очень сложно понять причину нового (очень необычного по форме) текста Итигэлова. Однако несомненно, что только крайняя важность, судьбоносность содержания его послания стала причиной, по которой Итигэлов вновь вернулся к нам. Значит, придѐтся приложить все силы ума и души, чтобы правильно понять смысл послания и верно действовать, сообразуясь с советом Хамбо Ламы XII.

Придётся продолжить доклад предварительным пояснением, без которого неясен будет ход дальнейших рассуждений. Хорошо известно, что обычный итог обычного исследования заранее задается парадигмой, в которой мыслит и действует исследователь. Подчеркиваю: настоящее исследование – не обязательно научное. Исследование может вестись любым из трех принципиально различных путей миропостижения: научным (когда важен ответ на верный вопрос), философским (когда важен верный путь от вопроса к ответу) и религиозным (когда верный ответ дан в вопросе, обращенном к источнику, и главная трудность состоит в верной дешифровке). Каждый путь обладает особенной парадигмой. Очевидно, что даже в рамках одной мировоззренческой традиции мир предпочтений и оценок научного, философского и религиозного исследователей будет различен. Космогонические труды трех великих, по-человечески близких, объединенных сходной этнической традицией современников - П.Флоренского, В.Вернадского и А.Малиновского (Богданова) – наглядное тому подтверждение. Исследование может и объединять в сознании исследователя два, а то и три пути. Мало того, если следовать принципу дополнительности, только такое исследование в праве претендовать на настоящую объективность или субъективность. Простая же последовательная смена исследовательских парадигм в применении к одному и тому же объекту, к сожалению, будет означать лишь переход из одной предвзятости в другую и от предопределенности выводов не охранит даже дотошного. То есть, осознанно занимая ту или иную исследовательскую позицию, необходимо удерживать умом и промысливать иные подходы, остающиеся в данный момент вне поля непосредственных рассуждений. Тогда, на мой взгляд, уменьшается опасность однобокого умозаключения, тенденциозного вывода. Сам же объект исследования, постоянно мыслимый в более-менее трѐхмерном пространстве изучения, описывается достовернее2. В самом деле: бильярдный шар очень мало похож на свою трѐхмерную математическую модель, лишѐнную упругой вязкости тяжѐлой слоновой кости. Но ещѐ менее он похож на свою же двумерную, с двух точек зрения выстроенную модель – на плоскую бестелесную окружность. И как оценивать одномерное представление шара – отрезок, который не всегда даже диаметр, и иной раз вырождается в точку? (Разумеется, такие слова, как «достоверность», «объект» весьма неточно определяют субъективное приближение к субъективно конструируемой модели явления. Наверняка от самого явления модель всѐ равно будет отстоять дальше, чем квазары от Солнца).

Этих вкратце изложенных оснований я постараюсь безуспешно держаться в дальнейшем рассуждении о феномене Итигэлова и его значении. Смысл попытки – в снятии ложной проблемы «необходимости комплексного исследования человека», чтобы попытаться увидеть целостного человека.

Прежде всего – о понимании темы дискуссии, о феномене. Проводником и подсказкою, как всегда и бывает, выступает язык. В работе понимания он всегда невод, который из населяющих океан сознания мириадов знаков выбирает те, что имеют первичное смысловое сопряжение с набором образов. Всякие образы мышление человека и сознание человечества пытается наделять смыслами. Сказанное означает, что в бесконечности бытия и, возможно, небытия, с очевидной неизбежностью кроются фрагменты ответа на любой вопрос. Язык же, как крупноячеистый фильтр, предоставляет в распоряжение нашего мышления уже обогащѐнную фракцию знаков. Тем самым он упрощает исследовательскую задачу.

Как и любой другой живой объект, человек бытийствует (то есть более-менее актуально существует) в нескольких проявлениях бытия. Применительно к человеку оправданно говорить о бытии вещном, то есть предметном (не слишком удачные синонимы – «природное бытие», «естественное бытие»). Столь же оправданно говорить о бытии информационном, знако-символьном (Синонимы – «бытие в культуре», «бытие во ―второй природе). Вместе эти достаточно автономные проявления бытия образуют пространство бытия материального. Но многие явления доподлинно3 обладают и бытием идеальным (то, что греческая традиция зовѐт бытием логосов). Синоним – «бытие в сознании». Вновь образуется трѐхмерная система координат (бытие в природе, в культуре, в сознании) - эдакая проекционная объѐмная модель куда более многомерной Universum. Возможно, это свойство всеобщее. Отдаю себе отчѐт, что триадность мышления – весьма архаичная парадигма.

Если мы рассматриваем феномен Итигэлова как «необычное, редкое явление», то вывод напрашивается сразу. Несмотря на разное к этому феномену отношение, он достоверно наблюдаем. Притом такое явление, вероятно, и случалось нечасто – да фиксировалось привычными для нас способами, то есть дошедшими до нас и понимаемыми нами текстами, ещѐ реже.

Тем не менее, в истории человечества возвращение к телесной жизни, восстановление бытия в «природе» даже письменные источники фиксируют не раз. Достаточно напомнить воскрешение из мѐртвых деверя Марии Магдалины, Лазаря, и ещѐ шире описанное воскресение Иисуса Христа. Устные же тексты дают повсеместно распространѐнный (по крайней мере, у народов ностратической языковой надсемьи) однотипный ряд сведений об умирающем и воскресающем царе или же жреце, богопомазаннике или богослужителе. Во многих из этих хранимых традицией текстах содержится указание, что воскресающий (точнее, его тело) оказывается новым телесным приютом Логоса. Возможно, в случае с феноменом XII Пандито Хамбо Ламы Итигэлова дело обстоит именно так.

Как биолог замечу: возникновение живого объекта на основе информационной последовательности неживого объекта ничего невероятного не представляет. Достаточно вспомнить, что большая часть известных нам живых организмов возникает на базе информационной последовательности дезоксирибонуклеиновых и рибонуклеиновых кислот. ДНК и РНК – всего лишь цепочки совершенно неживых полисахаридов. Однако благодаря рамке считывания триплетными кодонами зафиксированная последовательностью нуклеотидов знаковая информация фактически задаѐт преобразование простых химических молекул в живые организмы. Вполне возможно, что развитая личность способна восстанавливать свое (и не только своѐ) «бытие в живой природе», полноту человеческой телесности, если сохранена соответствующая восстанавливаемой личности информационная последовательность. Более того, для структурированного трансперсонального сознания эта задача должна решаться проще, поскольку во внеличностном сознании по определению содержатся все необходимые информационные элементы.

Второе понимание слова «феномен» - «явление, возникающее в сознании при взаимодействии объекта с человеческим мышлением». Всем собравшимся здесь понятно, что если бы телесное явление Итигэлова не наблюдалось, не осмыслялось и не переживалось – не возник бы и феномен. В этом смысле «Феноменальность Драгоценного тела Итигэлова» - подарок XII Пандито Хамбо Ламы каждому из нас, потому что этот феномен первоначально возникает в индивидуальном мышлении. Благодаря диалогическому и полифоническому свойствам сознания, этот феномен на наших глазах из набора индивидуальных феноменов становится феноменом общечеловеческим. Таким же, как хорошо известные каждому общечеловеческие феномены «любовь», «радость», «смех», «горе».

Если всѐ же принять парадигму учѐного-неопозитивиста единственно возможной, то придѐтся сделать неизбежный вывод: перед нами человек, оставшийся или вновь ставший телесно живым в строгом соответствии с позитивистским определением жизни5. Скорость и способы обмена принципиального значения не имеют. И сугубо научные материалистические исследования группы под руководством В.В.Звягина, и наблюдения хранителей драгоценного тела согласно подтверждают не просто вещественное, но живое вещественное бытие XII Пандито Хамбо Ламы Итигэлова. Бытие в «природе».

Жизнь есть способ существования белковых тел и нуклеиновых кислот, основанный на обмене веществ с окружающей средой. «Бытие в природе II», в культуре, то есть актуальность информационного бытия Итигэлова, также невозможно оспорить. Сам обсуждаемый здесь феномен – уже тонкий, информационно насыщенный, глубоко продуманный автором - XII Пандито Хамбо Ламой – текст. Спонтанно (вроде бы!) «всплывающие» дополнения и разъяснения Итигэлова к этому, главному тексту говорят, видимо, о том, что он не слишком полагается на нашу читательскую компетентность. Очень возможно, что этот текст развивает и дополняет идеи Будды III и Будды IV, сознание сообщества буддистов мира. По моему мнению, на наших глазах преображается сознание (главным образом не персональное мышление, а среда трансперсонального диалога). Факт идеального бытия XII Пандито Хамбо Ламы Итигэлова очевиден.

Я не стану касаться в этом докладе вопроса о религиозном осмыслении феномена Итигэлова. Для меня он достаточно интимен, да и миллионы паломников – это тоже ответ. Главное - большинство участников конференции куда компетентнее в подобных исследованиях.

Думаю, многие коллеги задают себе вопрос тот же, что и я: человек вернулся к нам или телесное воплощение Логоса? Может быть, это Бог? Рассмотренные выше бытийственные характеристики и те способы, которыми Итигэлов их достиг, приводят меня к странному выводу: это человек, ставший Логосом. Точнее, соединившиеся Человек и Логос. Тот самый «феномен человека», о котором писал Т.де Шарден. Если я прав, то в очередной раз решена ключевая проблема христианской философской антропологии: о соотношении и возможности взаимного воплощения микрокосма – человека и макрокосма – Логоса.

Последнее наблюдение. Я думаю, что человек парадоксально стремится к бессмертию, точнее – к неисчезновению. Притом теория вероятности и законы термодинамики, вроде бы, не оставляют ему даже теоретических шансов. Во имя биологического бессмертия человек реплицирует генофонд в потомстве, но мейоз6 приводит к тому, что при любом количестве потомства часть генетической индивидуальности любого родителя утрачивается. Чтобы сохраниться в культуре как личность, человек переводит частички личности в тексты (понимаемые в широком смысле) – но безжалостная энтропия вымарывает из них куски и перемешивает остатки. В итоге даже немногие уцелевшие мемы образуют информационные поля, мало напоминающие их творца.

Расхождение хромосом при формировании половых клеток и образовании хромосомного набора гамет. Чтобы сохраниться в сознании, мы стараемся как можно дольше и лучше удержаться в памяти родных и близких, в памяти иных людей, жить достойно и нравственно. Но трава забвения ещѐ при жизни прорастает сквозь наши кости – энтропия безжалостна.

А сегодня мы в одном дацане с тем, кто невозможную мечту о бессмертии наглядно воплотил. В этом-то римляне и видели отличие Юпитера от быка.